Глава 10
Николка Мальцев, комиссар поезда с секретным грузом, шел на поправку. И, вопреки опасениям матери, что он, как только придет в себя, поедет сдаваться, Николка никуда не рвался. Его успокаивало то, что на станции, как уверяла Вера, стояли колчаковцы. Это на какое-то время отдаляло его объяснения перед революционным судом, почему он не уберег поезд. Чтобы что-то решить, нужно было поправиться и набраться сил. Рана его была не огнестрельная, а от удара прикладом и не очень серьезная. Митрич, едва доставал до него, когда работал прикладом. Этого хватило, чтобы Николка потерял сознания, но не хватило, чтобы пробить череп. Он мог уже подняться на другой день, но женщины его постоянно поили, какими-то настойками и Николка постоянно спал. Сегодня первый день, когда ему дали простой чай, заваренный сухими листьями смородины, с молоком. Голова его начала светлеть. И чем яснее становилось в голове, тем тревожнее становилось на сердце. Вечером пришла мама и Вера. Они сели рядом с кроватью. И мама, со счастливой улыбкой объявила, что гражданская война закончилась. Что такие объявления в Тайге висят на каждом столбе.
- Теперь, Коленька, в городе Советская власть. В объявлениях, просят всех явится в ревком для учета, - мать говорила и гладила его волосы, осторожно, чтобы не дотронуться до раны.
- Как я объясню все, что произошло в ту ночь.
- Ходят слухи, Коленька, что поезд какой-то далеко от Тайги разбомбили, и груз весь вывезли.
- Мне-то от этого не легче. Спросят, почему на смерть не стоял? Что отвечать? Что под перроном лежал, когда бой шел? - Николай даже заскрипел зубами оттого, что не мог найти решения.
- А зачем тебе рассказывать, где ты был во время боя, - просто сказала мать и Вера в знак согласия со словами матери, то же кивнула головой.
- Что вы соображаете бабье. Было бы у меня огнестрельное ранение, мог бы как-то оправдаться, а то прикладом по голове. - Николай отвернулся к стенке и замолчал.
Вера встала и молча вышла на крыльцо. Следом вышла Анастасия Петровна.
- Иди Анастасия домой. Завтра утром придешь. Пусть он подумает еще немного.
- Хорошо, - Анастасия Петровна, опустив голову, вышла из ограды. Материнское сердце сжималось от боли, за своего единственного сына. Но она совершенно не знала, как его уберечь от лихого времени. Зато знала Верка. Ночью, в ее доме, прозвучал выстрел, и мужской крик разрезал тишину.
Утром, Анастасия Петровна застала своего сына бледным с кровавыми повязками на правом плече. Она чуть не лишилась чувств. Но вошедшая в комнату Вера сделала предостерегающий жест и поманила ее за собой.
- Что случилось? - с тревогой спросила Анастасия Петровна, - кто его так?
- Я!
- Ты сошла с ума! - Возмущенно крикнула мать.
- Нет, - спокойно ответила Вера, - наоборот, кажется, поумнела. Хочешь, что бы сын твой жил?
- Я не понимаю тебя.
- Что тут понимать. Через несколько дней отвезем его в больницу. Рана к тому времени состарится. Когда он ее получил, выяснить будет невозможно. Вот и сойдет за тот бой. Не к чему будет придраться. Он всю ночь без сознания провалялся. Я с ног валюсь.
- Зачем же ты ему правую руку-то прострелила.
- А это, чтобы за самострел не приняли. Иди уже домой, поспать мне надо.
«Верка сумасшедшая, - подвела черту Анастасия Петровна, - хорошо, что когда-то я не дала им пожениться. Надо его увозить от нее, пока она совсем его не загубила».
Через три дня, в больницу, в Тайгу, был доставлен комиссар Мальцев. Он был в тяжелейшем состоянии и отправлен сразу же на операционный стол. Еще через день в больнице появился следователь, который задавал доктору очень много вопросов о больном Мальцеве.
- Кто его доставил в больницу, доктор?
- Мать.
- Когда он получил ранение?
- Мать говорит больше недели назад, в бою на станции.
- А что говорите вы доктор?
- Все может быть. Рана кажется не такой старой, но это может быть от постоянного кровотечения.
- Значит, рана может быть и более свежая?
- Не думаю. Если взять все во внимание, ей не меньше недели.
- Когда с ним можно будет поговорить?
- Думаю завтра.
- Хорошо. Завтра к обеду я буду у вас. Постарайтесь, доктор, чтобы у раненого была отдельная палата.
- Хорошо.
Следователь дописал лист. Попросил доктора поставить свою подпись и вышел.
Доктор, войдя в палату, долго смотрел на молодого осунувшегося мужчину. Теперь от него, доктора, зависело дать возможность этому человеку выжить или дать умереть. Доктор принял решение - он будет жить!
Рана была свежая, но, кажется, именно от срока ранения зависит жизнь этого человека. «Пусть живет»! - еще раз для себя констатировал доктор и вышел из палаты.
Вечером комиссар Мальцев был переведен в отдельную палату, у дверей которой выставили охрану. В больнице сразу же стали тише говорить и осторожнее ходить.
Весь следующий день к комиссару не допускали никаких родственников. Мать, убитая горем, не зная, что с сыном, ходила по двору больницы, качаясь из стороны в сторону и читая молитвы. К вечеру ближе, ее пригласили в кабинет доктора, и целый час она рассказывала, как сын попал к ней в дом.
-Его привезла соседка Вера. Она возвращалась из Тайги, от родственников, где гостит ее сын, и на дороге увидела раненого сына. Чтобы не испугать меня, отвезла его к себе. Раны сначала стали заживать, а потом открылись и стали кровоточить. Вот и привезли его сюда.
- Что он рассказывал вам о своем ранении, - спрашивал настойчиво следователь.
- Ничего, - в сотый раз повторяла мать. - Он ничего не помнит. - Она не выдержала и разрыдалась, - дайте мне посмотреть на сына.
Следователь смягчился. Отведите ее доктор. Пусть посмотрит. А завтра, чтобы никаких посетителей не было.
Николка, бледный и осунувшийся, виновато улыбнулся матери.
- Поезжай домой, мама. Я скоро поправлюсь.
- Поеду, сынок, - вытирая слезы, говорила Анастасия. - Я послезавтра приеду. Выздоравливай.
Она поцеловала сына и доктор, взяв ее за плечо, легко подталкивая, вывел за двери.
- Не беспокойтесь. Сын ваш будет очень скоро здоров. Рана пустяковая, только запущена. Он скоро встанет на ноги. А вам лучше пореже здесь бывать. Это мой личный совет.
- Спасибо, доктор. Я сегодня же уеду в деревню.
- Это правильно.
Вечером, не заворачивая сани к своему дому, Анастасия Петровна подъехала к воротам Веры Полигаевой. Вера открыла дверь и ахнула, увидев, как осунулось лицо Анастасии Петровны.
- На тебе лица нет, - сказала Вера, обращаясь к Анастасии, - что-нибудь еще случилось.
- Случилось Вера. Допросы идут с утра до вечера. На сыне лица нет, нос заострился, как у покойника. А они его мучают и мучают.
- Кто мучает? Говори толком.
- Следователь там. С утра до вечера. О чем его спрашивают, не знаю. Говорить мне с ним наедине не дают. А меня все спрашивают, как он домой попал. Я говорю, как договорились с тобой, что ты его нашла и привезла прямо к себе. А он мне: «Почему это она вдруг вместо дома, к себе его повезла. Почему его потом домой не забрали». Говорю ему, что ты меня пожалела, чтоб не испугать. А потом решили не тревожить его.
- А он, что?
- А он мне: «Вы что родня близкая, чтобы друг о друге так заботиться»?
- А ты?
- А я говорю, что невестой ты его была когда-то.
- А он?
- А он, ничего. Ухмыльнулся только.
- Правильно.
- Что правильно?
- Я бы тоже не поверила, что бывшая невеста за бывшем женихом ухаживает.
Могла бы соврать, что я жена его будущая.
Анастасия Петровна промолчала. А Вера подумала, что есть люди, которым чтобы хорошего не сделал, не пустят они тебя в свой дом. Такими для нее были и остаются Мальцевы.
- Еще, Вера, мне показалось, что доктор все знает про рану, но молчит, дай бог ему здоровья.
- На то он и доктор, чтобы все знать. Другого пути все равно не было. Тимошку то моего попроведовала.
- Домой просится. Соскучился.
- Заберу скоро.
- Вера, тебя то же допрашивать будут.
- Ну и что. Пусть допрашивают. Мне нечего бояться, если вы лишнего не сболтнете. А вы постараетесь. На кону ваша жизнь - не моя.
Анастасия почувствовала в голосе Веры недоброжелательность и испугалась.
- Вера, ты на что-то обиделась?
- Шла бы Настя домой. Устала я. Что мне на вас обижаться. Толку-то с этого.
Уходи, дай выспаться.
Она почти вытолкала Анастасию Петровну за дверь. Легла в кровать, положила сверху на голову подушку и разрыдалась.
- Ну зачем, зачем мне этот хлюпик, - шептала сквозь слезы Вера, - на молодой не женился, а теперь и вовсе, после Лешего, да с ребенком. Надеюсь на что? Тимошка - единственная отрада в жизни. Как он похож на Николку. Врет Анастасия, что не видит, как Тимошка похож на ее сына. Хотя почему врет? Ее никогда никто об этом и не спрашивал. Все уверены, что это сын Лешего. Даже сам Лешей. Что-то давно его не было, видно и впрямь сгинул.
Вера перестала плакать. Мысли стали перескакивать с одного на другое, и она заснула.
В дверь громко постучали. Вера, соскочив с кровати, выглянула в окно.
У Ворот стояла подвода. Два человека, в тяжелых тулупах, стучали в ворота.
- Принесла неладная, - проворчала она себе под нос и пошла открывать.
- Доброе утро, хозяюшка. Чаем напоишь?
- Что ж не напоить. Заходите.
Мужчины прошли в небольшую горенку. Весь пол горенки был устлан чистыми половичками. Лавка у дверей была выскоблена до белого цвета. На столе стояла керосиновая лампа, стекло на ней сияло новизной. Шторки на окнах были в причудливых оборках. В шкафчике на стене стояли две причудливые рюмки. «Будто гостей ждали», - подумал молодой мужчина, оглядываясь.
- Славно живешь, Вера Матвеевна, чисто.
- Откуда вы меня знаете? Я вас не припомню что-то. - Вера поправила свои густые и черные как смоль волосы, кокетливым движением руки. Не заплетенные, после сна, длинные, до колен, едва вьющиеся волосы, почти закрывали ее одежду. Она привычным движением, забрав в охапку все волосы, скрутила их и, обмотав вокруг головы, закрепила гребенкой. Вера вдруг почувствовала, как в нее вселяется бесенок. Она догадалась, что за утренние гости у нее и решила весь серьезный разговор, который должен был состояться, превратить в разговор наставников с глупым ребенком.
- Полигаева Вера Матвеевна - не ошибся? - мужчина, намного моложе своего товарища, говорил и улыбался ей очень приятной улыбкой.
Вера сразу наметила его объектом соблазнения.
- Не ошиблись, - и она так глянула на улыбчивого, своими черными большими глазами, что мужчина забыл похлопать рукавицами друг о дружку, что он только что собирался сделать. Он так и остался с распростертыми руками. Она же, увидев его растерянность, рассмеялась. И мужчина легко подхватил ее смех, поняв, как нелепо он выглядит. Никто и никогда еще не смог объяснить, что случается в мире, когда вот так - одного взгляда, одного слова хватает, чтобы протянулась меж двух людей никому не видимая и необъяснимая связующая нить. Когда сразу и навсегда понимаешь, что это твой человек и что вы теперь одно целое и нет в мире той силы, которая может встать между вами. Вот это самое, совершенно необъяснимое и случилось с молодым и красивым следователем. А это был следователь, выехавший на первый свой допрос. Второй мужчина, гораздо старше и опытнее, видел многое на своей практике. Трюки по соблазнению следователя, которые сейчас проделывала Полигаева, чтобы чего-то добиться, молодыми женщинами применялись почти всегда, за редким исключением - когда молодая женщина была уж слишком страшненькая и понимала это, или уж совсем красавица и при этом не бедная. Он глядел на немой диалог между хозяйкой дома и его другом, и усмешка бродила в его усах. Деловито разделся, повесил свой полушубок и собачью шапку на гвозди, вбитые в стену, огляделся, и, наконец, решил прервать эту трогательную сцену.
- Знакомы что-ли? - спросил он.
Вера и молодой мужчина поглядели на спрашивающего, и опять засмеялись.
- Ну-ну. Думаю, Вера Матвеевна, скоро ваше настроение резко изменится, - сказал он. Вера сделала вид, что не услышала, о чем сказал старший.
- Путь, вижу, не коротким был. Садитесь за стол, - сказала она, легко передвигалась по комнате, и заставляя стол едой и кружками для чая. Достала из-за печи бутыль с самогоном, стукнула ее донышком по столу.
- Не помешает?
Молодой посмотрел на старшего. Тот согласно кивнул.
- Вот и хорошо. С мороза это просто необходимо, - говоря это, Вера разливала по кружкам самогон. Через какое-то время, старший с упоением рассказывал, как они с пяти утра добирались до села Назарово. Вера слушала и понимала, что и второй у нее в руках. Кому что. «Похоже, одного Николку нельзя ничем взять - ни любовью, ни заботой, ни вином», - подумала Вера.
Наконец, старший вспомнил, зачем они сюда прибыли.
- Виктор, давай бумаги, - попросил он молодого.
- Сергей Михайлович, может попозже. Время еще есть. - Виктору ужасно не хотелось приступать к допросу. Как поведет себя Вера. Не возненавидит ли она его и не заглохнет ли так внезапно вспыхнувшее чувство между ними.
- Нет! - сказал, как отрезал Сергей Михайлович. - Ничто не должно мешать следствию, тем более вино или женщины. Вера вам надо ответить нам на некоторые вопросы. Прошу только правду.
«Прекрасно, он называет меня уже просто Верой, значит, все будет хорошо» - подумала с радостью Вера.
- Спрашивайте, Сергей Михайлович, все как на духу расскажу, мне скрывать нечего.
После простых, дежурных вопросов, на которые Вера отвечала, не задумываясь, был задан и тот вопрос, которого она боялась.
- А теперь, почему Мальцев Николай Семенович оказался у вас, когда. Почему вы не увезли его к матери. Начните по порядку.
-Я в Тайге была в тот день. Сын у меня там, в гостях у родственников. Ночью был бой. Стреляли сильно, а когда стрельба закончилась, и утро забрезжило, я запрягла лошадь и поехала домой в Назарово, но решила объехать станцию, чтобы никого не встретить. Когда недалеко от станции перетащила сани через рельсы, то увидела на линии лежащего человека. Я испугалась. Хотела быстрее уехать. Но он застонал, и мне пришлось его взять на сани. Не бросать же живого замерзать. А то, что это Николка Мальцев, я уже только дома узнала. Да и то не сразу. Его в деревни лет пять никто не видел. Думали, что сгинул давно. А он, слава богу, живой оказался. Только сильно израненный.
- Какие были ранения? - спросил Сергей Михайлович.
- Голова была разбита и правое плечо прострелено.
- Что вы сделали?
- Перевязала.
- Почему в больницу не отвезли?
- Какая больница, если бой был.
- Хорошо. Когда мать узнала, что ее сын у вас?
- Через день. Я боялась ей сразу сказать. Он не приходил в сознание.
- Что сделала Мальцева, когда узнала, что ее сын у вас.
- Перепугалась. Мы решили, что его лучше не трогать, а лечить у меня.
- Вы разве доктор?
- За время войны все докторами стали. Травы мы знаем. А что пуля на вылет прошла, и операция необязательна, любой ребенок догадается.
- А вам не кажется, что со своими знаниями, вы чуть не сгубили человека. Доктор сказал, что еще сутки и ничего бы уже не помогло.
- Виноваты мы, конечно. Но хотели-то как лучше.
- И все-таки, почему он был у вас, а не у матери?
- Я же сказала.
- Нет. Вы сказали не всю правду, - следователь в упор смотрел Вере в глаза, и у нее захолодело под сердцем. Она взглянула на Виктора, пытаясь найти у него поддержку, но он смотрел на нее влюбленными пьяными глазами и, конечно же, ничего не слышал из того, о чем говорили Вера и старший следователь. Злость помутила разум. И больше для молодого следователя Виктора, чем для старшего Сергея Михайловича, Вера сказала:
- Он муж мой не венчанный. И ребенок у меня от него. Вот поэтому и домой привезла и из дома не выпустила.
У молодого улыбка сошла с лица, выходит, что-то все-таки слышал. Вере же было уже все равно. Ей расхотелось кокетничать, угощать не прошеных гостей самогоном. Но таких гостей, за так просто не выставишь. Она взяла бутыль, налила себе в кружку самогона, выпила. Затем наполнила до половины кружки своих гостей и махнула головой в сторону стола, глядя на мужчин. Они не заставили себя долго ждать. После следующего разлива по кружкам мутной жидкости, старший следователь очень быстро что-то дописал в своем протоколе допроса и попросил Веру поставить подпись. Она подписала, и мужчина спрятал бумаги в портфель, а чернильницу, подойдя к своему полушубку, сунул в карман.
- Пора ехать. Спасибо хозяйка. Хорошо встретила. Может, еще когда, завернем. Как? Примешь? - спросил старший.
- Всегда рада буду, - Вера чуть поклонилась.
Молодой следователь, прощаясь, долго не выпускал Верину руку, но больше не улыбался, и ничего не говорил.
Полозья саней поскрипывали, легко скользя по заезженному снегу. Двое мужчин, развалившихся на санях, пьяных и разгоряченных, вдыхали морозный воздух и молчали. Каждый ждал, когда другой начнет разговор. У молодого терпения оказалось меньше.
- Сергей Михайлович, что с этой женщиной будет?
- Не знаю. Думаю, что ничего хорошего. Ждет ее допрос более жесткий. Где груз из вагонов? Если она называет себя женой Мальцева, значит, может знать.
- Откуда, если он сам не знает.
- Может и не знает, но в этом надо хорошо убедиться. Надо провести обыск.
- Не бери меня на обыск. Понравилась она мне.
- Делать тебе нечего. Она же специально, чтобы ты помягче был.
- Ну и что?
- А ничего. Наврала она нам. Сын у нее от бандита Лешего.
- Которого убили?
- Господи! Какого же еще?
- Да это я так ляпнул. Не верю!
- Чему не веришь?
- Такая красивая и с бандюгой.
- Бандюги других и не выбирают. Если она Лешему понравилась, то ее согласия никто и не спрашивал.
- Как это?
- Так это - жить захочешь-полюбишь!
- Выходит она не так уж и виновата.
- Выходит. Если сама, конечно, его не выбрала. Неужели так сильно понравилась?
- Первый раз так. Меня ничего не смущает. Даже сын ее мне уже нравится.
- Какой же ты к черту следователь, если раскис у первой юбки. Ты хоть слышал, о чем она говорила. Мальцев - муж ее. Очнись, проспись и посмотри на все другими глазами.
- Какими?
- Тьфу, черт! Трезвыми!
- Хорошо. Я посплю, пока мы едем.
- Спи.